На политическом пространстве Южного Кавказа очевидным образом начала проявляться линия сдерживания.
События в этом регионе после войны в августе 2008 года, на протяжении всего 2009 года и начале 2010 года развивались лавинообразно. Главным промежуточным итогом регионального политического процесса стала заметная активизация Турции, в частности, появление у Анкары перспектив преодоления армянского буфера и включения в процесс урегулирования нагорно-карабахского конфликта.
После подписания армяно-турецких протоколов 10 октября 2009 года в Цюрихе, не проходило и дня, чтобы высшее руководство Турции не комментировало проблемы Южного Кавказа. За относительно короткий период тема Южного Кавказа начала фигурировать в общем контексте российско-турецкого экономического диалога, стала частью регионального энергетического дискурса. На фоне интенсивного диалога с Москвой в области энергетики, турецкие амбиции начали всерьез волновать общественность Армении, которая на протяжении долгого времени воспринимает Россию как гаранта безопасности, пожалуй, единственную страну, способную осуществлять стратегическое сдерживание Турции в регионе. С этой точки зрения, последний визит премьер-министра Турции Реджепа Тайипа Эрдогана в Москву, вне всякого сомнения, оказался в центре внимания не только армянской общественности, но и всех заинтересованных стран региона, в том числе самой Турции и Азербайджана.
До визита в Москву Эрдоган заявил прессе, что намерен призвать Россию активизировать свои усилия в разрешении нагорно-карабахского конфликта. Позиция Анкары заключается в том, что армяно-турецкая граница может быть разблокирована только после отвода армянских войск из зоны безопасности вокруг Нагорного Карабаха. По сути дела, это главное предусловие Турции, которое хотя и не отображено в подписанных в Цюрихе протоколах, однако было неоднократно артикулировано высшим турецким руководством. С другой стороны, развивая диалог с Арменией, Турция рассчитывала на, как минимум, многолетнее сдерживание США в вопросе признания Геноцида армян 1915 года.
Таким образом, если постараться перечислить дивиденды, которые турецкая сторона планировала и планирует получить в результате исторического примирения с Арменией, то можно прийти к выводу, что они затрагивают практически все приоритеты внешней и внутренней политики Турции. А именно: ускорение процесса интеграции с ЕС, нейтрализация острых идеологических проблем внутри турецкого общества, разрушение статус-кво вокруг Нагорного Карабаха и политическое проникновение на Южный Кавказ, сдерживание процесса международного признания Геноцида армян, перспектива нейтрализации российской военной базы в Армении и т.д.
С другой стороны, с запуском армяно-турецкого диалога в регионе начали развиваться и побочные тенденции, которые мало стыковались с турецкими интересами. В частности, Азербайджан, рассматривавший Турцию в качестве союзника против Армении, начал демонстрировать линию на сближение с Москвой. Довольно холодно на активизацию региональной политики Турции смотрел и Иран, непосредственно граничащий с Арменией, Азербайджаном, а также с той самой зоной безопасности вокруг Нагорного Карабаха. Лоббируемый Турцией прогресс в карабахском процессе, предусматривающий, в том числе и ввод в зону конфликта миротворческого контингента, в состав которого могут войти военнослужащие западных государств, не может не вызывать озабоченности Тегерана.
В этих условиях задача-максимум для Турции заключалась в том, чтобы хронологически привязать друг к другу два процесса - ратификацию армяно-турецких протоколов и подписание некого документа, регламентирующего вывод армянских сил из зоны безопасности вокруг Нагорного Карабаха. Это позволило бы Турции вернуть отношения с Азербайджаном в прежнее русло, доказав, что диалог с Ереваном не был направлен против Баку.
Однако, очевидно, тем самым Турция нанесла бы достаточно болезненный удар по российской стратегии, рассчитывающей и дальше доминировать в Армении, а заодно и перетягивать на свою сторону Азербайджан. Плоды российско-азербайджанского диалога на фоне разногласий между Баку и Анкарой уже ощутимы. Буквально сегодня "Газпром" договорился довести импорт азербайджанского газа до 2 млрд. кубометров. И это при том, что еще два года назад о возможности поставок газа с Апшеронского полуострова в сторону России никто и не заикался. Азербайджанский газ был расписан между Турцией и Грузией, а главный экспортный маршрут - газопровод Баку-Тбилиси-Эрзрум - ожидал притока среднеазиатского газа и переименования в NABUCCO. Таким образом, карабахский конфликт для Москвы продолжает нести и тактическую функцию, и стратегическое значение, и нет никакой гарантии, что он сохранит эти свои качества в случае привязки к вопросу армяно-турецкой границы. Собственно говоря, именно это и услышал в Москве турецкий премьер Эрдоган лично от российского премьера Владимира Путина.
По возвращении в Турцию Эрдоган получил информацию и о решении Конституционного суда Армении, запретившего обсуждать тему армянского Геноцида в рамках создаваемой Ереваном и Анкарой подкомиссии историков. Реакция турецкой стороны на это решение высшей судебной инстанции Армении была более чем странной. В Анкаре посчитали, что Армения тем самым ставит предусловия и переписывает протоколы. Между тем, в самих протоколах нет ни слова о Геноциде, равно как и пункта о том, что эта проблема подлежит обсуждению. Таким образом, Конституционный суд Армении своим вердиктом поступил ровным счетом наоборот - не поставил предусловия, а снял их.
В общем и целом, ценность армяно-турецких протоколов для Турции резко снизилась. Премьер-министр Эрдоган потребовал изменения вердикта КС Армении, что практически невозможно, а турецкие парламентарии исключили возможность обсуждения документов в Великом Собрании страны и их ратификации.
Констатировать, что армяно-турецкий исторический диалог увенчался неудачей - еще рано. Учитывая исключительную важность этого процесса, можно допустить, что в центрах силы - в России и США - существуют различные подходы к целесообразности его дальнейшего развертывания, либо свертывания. Очевидно, заинтересованные стороны прекрасно понимают, что масштабная ломка статус-кво в регионе приведет к различным последствиям, которые могут затрагивать не только экономическую и политическую системы стран региона, но и полностью изменить военно-политический баланс.
МОСКВА
